Год второй, месяц третий, день шестой.

Приблизительность — грубость нищих.

Последние несколько лет я сталкиваюсь с проблемой приблизительности людей в их суждениях или восприятии.

Например, в разговоре двух людей один объясняет как пройти в библиотеку №13 города N, а второй нуждается в этом объяснении. Первый говорит что-то вроде: "ну, вот так пройдёшь прямо до такого дома, а там, в общем, направо и через дворы, а как выйдешь так через дорогу перейдёшь, обойдёшь дом и там вход в библиотеку."

Второй запомнил и пошёл. Сделал всё как сказал первый, пришёл, обошёл дом, а входа нет. Первый точно знает что там куда идёт второй человек есть вход, потому что есть библиотека, потому что он там был, потому что он помнит как брал там книгу. И то, как он себе представляет путь до библиотеки - действительно существующий путь ведущий туда.

Но то, как он объяснил, немного отличается. Скажем, он не сказал с какой стороны обойти дом, и потому второй человек пойдя и обойдя дом с не той стороны, по понятным причинам не нашёл вход. Когда второй человек не попал в библиотеку, он понял, что здесь никакой библиотеки нет, что инструкция данная ему неверна, откуда следует, что потребность в выяснении пути не смогла быть удовлетворена через просьбу поделится информацией о том где находится библиотека.

Ошибка, он будет думать, заключается в некоем другом человеке, и потому себя винить не за что. Но и не ясно, можно ли винить другого человека. Результат для второго человека это потеря времени и сил, но если глобально, то только времени, а причина - это спрашивать что-то у других людей, надеяться на неизвестные источники, недоверенные источники или «покупать кота в мешке».

Если первый сделал это сознательно - то понятно. Если несознательно, без умысла, и даже наоборот, желая искреннее помочь, то в чём именно действительно кроется причина конкретной ошибки с объяснением пути?

Идя по пути рассуждения на тему того что является причиной, методом исключения я пришёл к выводу, что причиной является приблизительность, характерная людям. эта приблизительность лежит на уровне лингвистической когнитивности, на мостике между языком, как алфавитом, и языком как способом передать мысли, чувства. Наружу и вовнутрь (выразить и понять).

При обращении внимания на статус приблизительности в конкретных выражениях или понимании индивидом, можно начать и вести работу над выявлением ошибок приблизительности в восприятии и выражении, где человек будет повышать свой уровень понимания с другими людьми благодаря калибровке своего "преобразователя речи" как инструмента или "человеческого органа".

Я стал вести анализ ситуаций при которых приблизительность влияет на вещи, понимание, в моей жизни между мной и другими людьми, а также у других людей между собой.

Если я смотрю вдалеке на машину и не могу определить через сколько секунд она будет проезжать мимо меня, значит я воспринимаю информацию о движущейся машине приблизительно и потому могу не рассчитать, и, переходя дорогу перед ней, она может меня сбить, там, например...

Но это тривиальный пример. Я ещё лет десять назад спокойно переходил дорогу в потоке машин так, что они не останавливались передо мной, то есть, я знал, что пройдя с определённой скоростью, я пройду по прямому пути так, что в момент моего прохождения в точке пересечения с траекторией движения автомобиля на каждой из полос, моё тело не пересечётся с автомобилем и это всегда работало и работает сейчас.

Хотя сейчас, из-за смещения приоритетов важности внимания к мыслительным процессам, я выбрал другой алгоритм. Я жду пока проедут все машины а когда убеждаюсь что машин нет — иду. Но это лёгкий алгоритм. Я выбрал его потому что появилась масса потребностей из-за нагрузки обстоятельств и моих сил уже не так много, чтобы позволить потратить их на расчёт перехода дороги.

Ситуация с дорогой стала значительно проще ситуации с бытом, работой и отношениями с людьми. Возросло количество диалогов с разными людьми, ими забито под завязку моё восприятие, и они требуют моего внимания. Нахождение себя в этом состоянии — это осознание факта оплаты цены за образование, которую платят люди, которые получают образование не тогда когда происходит процесс обучения, а тогда, когда уже надо выполнять действия.

В принципе, моих мыслительных способностей хватает чтобы всё это воспринимать, анализировать, выявлять ошибки и оптимизировать всё, что зависит от меня, и расстраивает меня только то, что я не могу оптимизировать то, что не зависит от меня. Не имея возможность это изменить, я упираюсь в это.

Например, в тупость окружающих всяких людей разных некоторых, но не всех, разумеется, а в основном в тех, от которых зависит какое-то движение вперёд. И потому, стою на месте, упёршись в границы разума других людей. В приблизительность вещей в границах разума других людей.

Потому что тапки и туфли это приблизительно одно и то же. Одно и то же потому, что это обувь. И тапки, и туфли — обувь. Люди, если не желают проводить различия между тапками и туфлями — поднимутся на уровень разграничений, где различия между вещами не будет существовать и будут про все тапки и туфли говорить «обувь», и не желать говорить обратного.

Из мотивов такого поведения можно выделить цейтнот. Введение правила ограничения времени оказывает влияние, по причине того, что причина появления цейтнота — попытка воспрепятствовать естественному ходу вещей.

Изначальное условие шахмат без цейтнота и даже без игроков не противоречит идее существования самой игры шахмат. При этом, цейтнот появился как реакция на фактор социальной инженерии, в частном случае которого один игрок ставил раком другого, играя на его терпении вместо того чтобы играть в шахматы.

Доказать что игрок тянет время, а не действительно ходит было нельзя, и потому цейтнот был выбран как способ обойти ограничение бесконечного времени хода, после которого пошли способы обхода цейтнота и компромиссы которые породил цейтнот, уходя вглубь, говняют шахматы, как идею, один хуже другого.

Думаю, одна из причин, почему так случилось — это потому, что шахматы, как игра, попробовала перестать быть игрой для двоих и стала товаром на рынке. Люди играли, зрители смотрели. Зрители не стали бы смотреть бесконечно, и возможно поэтому шахматы изговняли, как идею, изобретением цейтнота.

Изобретение цейтнота само по себе, породило изговняние идей многих вещей в жизни всего человечества включая жизни людей.

Ограничение уделяемого времени внимания какой-либо вещи обратно пропорционально степени восприятия этой вещи или полноте выражения.

О некоторой вещи чтобы сказать, нужно написать книгу, некоторые вещи чтобы понять, нужно прожить жизнь. Прожить жизнь и написать книгу — это единственный инструмент сокращения времени, как неизбежного установленного природой ограничения времени жизни человека тогда, когда необходимо понять либо выразить.

Можно прожить жизнь переключаясь между мелкими фразами со скоростью тактовой частоты процессора и потом написать книгу, а можно читая большие и ёмкие книги, труды, очень большие и очень ёмкие, и потом написать книгу.

Польза от больших ёмких трудов всегда больше пользы от множества мелких потому что любые сложные объекты необъятны, если рассматривать только по одной детали этих объектов в момент времени, каждую в отдельности.

Чем масштабнее восприятие, тем меньше искажений и домыслов. Тем меньше приблизительности, однако, они рассматриваются в отдельности, перемешиваются, комбинируются, мистифицируются, дезинформируются и испытывают огромный ряд преобразований, потому что человек выбирает компромисс в вопросе детализации.

Выбирая детализацию, человеком проводятся различия между туфлями и тапками, чтобы понять, чем одна обувь отличается от другой. Любой компромисс, созданный для того чтобы избежать детализации, сократить различие между тапками и туфлями путём объявления и того и другого обувью порождает неизбежность искажения, и тогда не понятно, почему не удобно ходить в туфлях дома, и почему придя на вечерний бал в тапках ты будешь осмеянным.

Компромисс, цена которого — уничтоженные различия. Обезличенный мир.